Важную роль для поддержания физического здоровья казаков имело их питания: простое, доступное, сытное, разнообразное и рациональное. Французский инженер Боплан, который в течение длительного времени проживал в Украине (первая половина XVII в.), говорил о казаках так: «Ростом хорошие, проворные, сильные, от природы имеют здоровье. От болезни умирают очень редко, разве что в очень большой старости». Военный быт казаков, особенно на Запорожской Сечи, не состоял в больших заботах о питании. Конечно, бытовая жизнь казаков на Сечи и жизни реестровых (городские или дворцовые) казаков существенно отличались. На Сечи жили холостые казаки, которые называли себя рыцарями и товарищами. А реестровые (городские или дворцовые) казаки и те, проживавшие в зимовках (небольшие хутора вблизи Сечи) жили семьями. Казаки на Сечи сами готовили себе пищу. И, конечно, их питание отличалось от реестровых. Завтрак, обед и ужин на Сечи готовились в шалаше (а их было до 38) поваром и его помощниками. Обязанностью помощников было носить воду, держать в чистоте котлы, посуду и помогать повару в случае необходимости. Еда готовилась три раза в день на всех казаков в чугунных или медных котлах в сенях каждого куреня. Посуда была, как правило, деревянной. В каждом курене проживало до 150 казаков.
Казаки просыпались с восходом солнца, умывались родниковой или речной водой, приводили себя в порядок, молились Богу, а после молитвы садились за деревянные столы. Время после завтрака казаки проводили по-разному: кто объезжал коня, кто осматривал оружие, некоторые тренировались в стрельбе, кто-то отдыхал. Ровно в 12:00 куренной повар ударял в котел, и каждый казак шел обедать. После обеда казаки также занимались разнообразными делами: тренировались в упражнениях с холодным оружием, отрабатывали упражнения по маскировке и самозащите без оружия, ремонтировали разнообразный инвентарь.
Что же ели казаки? Популярной едой на Сечи были кашицеобразные блюда из различных зерновых: соломаха, тетерев, щерба, братко. Также часто готовились и кулеши. Также особенностью в питании казаков было незначительное потребление печеного хлеба, ведь мука не всегда было в достаточном количестве. Кроме того, выпечка хлеба требовала большого количества людей, значительных затрат труда и времени. Картофель же появился намного позже.
К столу, который на Сечи название «сирном», подавали следующие блюда. Соломаху, то есть ржаная мука, густо сваренная с водой и зажаренная маслом. Тетеря — жидкую пшенную кашу, в которой во время кипения добавлялось кислое ржаное тесто; в крутом виде тетеря употреблялась с ухой, жиром, молоком или просто водой. Тетеря подавалась к обеду и была любимым блюдом казаков. Щерба — редко сваренная мука на рыбьей юшке. Братко — жидкую пшенную кашу с примесью вместо кислого ржаного теста, — пшеничного или любого другого пресного.
Еда запивалась различными напитками из посуды, которую называли «михайлик» или «коряк», вместимостью от 3 до 5 наших рюмок. Жидкая еда кушалась ложками, твердая бралась руками.
На ужин часто подавали гречневые галушки с чесноком или уху, сваренную из рыбы. Большие группы казаков занимались рыбным промыслом. Рыбы в то время было множество: осетр, белуга, севрюга, стерлядь, сом, карп, лещ, чихоня, сельдь. Ее вялили, сушили, солили, готовили рыбий жир, употребляли рыбу как вареной, так и печеной. Рыба была существенным дополнением к рациону питания казаков, как летом, так и зимой.
По казацкому обычаю, за столом необходимо было съесть все, что было на столе. На запорожских землях водилось очень много диких животных: дикие лошади, козы, олени, кабаны, сайгаки, медведи, зайцы. Большое количество разнообразных птиц селилась вблизи рек и озер, а именно — дрофы, тетерева, куропатки, фазаны, утки, гуси, кулики и т.д.
Пищевые запасы пополнялись казаками постоянно. Особенно хотелось отметить казаков, проживавших в зимовщиках. Их основной задачей была поставка различных продуктов, начиная от мяса, муки, сала, круп и заканчивая овощами и фруктами.
Иногда казаки пекли лепешки-загребы (тесто загребали в жар). Мясные блюда были праздничными. Если казаки хотели полакомиться мясом, дичью, варениками, то собирали дополнительные деньги, закупали продукты и передавали их повару. Казаки употребляли много чеснока, хрена, лука, горького перца, капусты, красной свеклы, пили компот.
Во время военных походов режим питания был совсем другим, менялся также и набор продуктов. Отправляясь в поход, казак должен был брать с собой запас продуктов, которого должно было хватить на несколько месяцев. Поэтому в дорогу брали то, что не портилось и долго могло быть пригодным для употребления. Основу рациона в походах составляли: сухари, крупы, мука, сало. Воду же казаки возили в деревянных флягах, привязанных к седлу. В походы также брали рыболовные сети. Употребление спиртных напитков во время походов строго запрещалось. Нарушители этого закона карались смертью. На море же кто употреблял дозу спиртного, выбрасывали за борт «чайки».
Каждый казак имел при себе деревянную ложку, без которой он не мог ходить в походы. Каждый казак носил кожаный пояс, а через плечо навешивал кожаный кошелек. В кошельке хранились огниво, кремень и трут. К поясу же были привязаны заточка и ложечник. С помощью шила чинили конскую сбрую, а в ложечнике хранилась деревянная ложка.
Вода, которую тогда использовали для питья и приготовления пищи, была чрезвычайно чистой, родниковая, которая имела целебные свойства.
Более разнообразной была еда реестровых казаков, проживающих в городах, городках, на хуторах. Они употребляли много печеного хлеба, ели рыбу; борщи с телятины, свинины; уху с грибами; кулеш, разнообразные каши; тушеную морковь с фасолью; галушки, вареники; свинину с квашеной капустой; компот и т.д. Запорожские казаки могли и умели хорошо поесть и погулять, выпить варенухи, но это было только после походов.
После ужина казаки оставляли мелочь для закупки на сечевом рынке продуктов на следующий день. Если же средств не хватало, атаман докладывал со своих средств или средств шалаша.
Казаки любили полакомиться и мамалыгой — тесто из пшена и кукурузы, — употреблявшийся без соли, но с соленым сыром (брынзой), а иногда с пастремою (куском баранины, высушенной или завяленной с солью). Это мясо было похоже на балык. Рецепт приготовления мамалыги казаки переняли от молдавских и татарских чабанов.
Некоторые методы консервирования казаки позаимствовали у татар. Молоко перерабатывали на сыр и масло. Для хранения продуктов использовались погреба со льдом.
Конечно, высокое качество продуктов и чистая вода давали казакам хорошую возможность доживать до глубокой старости, чего, к сожалению, не скажешь о нашей современной жизни. Украина, имея лучшие черноземы в мире, потребляет, в значительной степени, подвергнутую химической обработке и генетически модифицированную продукцию. Это не способствует долголетию и крепкому здоровью. Однако мы имеем тысячелетние национальные традиции здорового питания, которые прошли испытание временем. И нашей кухней мы должны гордиться, а тем более — использовать эти ценные приобретения наших предков для утверждения здорового питания, — как залога здоровой нации и ее будущего.

Быт украинских казаков

Говорить с большей долей достоверности об обычаях украинских казаков можно, начиная с периода гетмана Павла Скоропадского. Когда же казачество только начинало формироваться как явление, оно носило «разношерстный» характер. Среди первых казаков были и татары, и поляки, и украинцы, и белорусы, и россияне и многие другие народы. Тогда говорить о казаках – защитниках православия не приходилось. Но с годами это положение изменилось. Со временем именно соблюдение обычаев и обетов сделало казаков казаками.

После упразднения казачества российской императрицей Екатериной Великой многие обычаи и обряды забылись – потерялись. Однако историки нашли многие недостающие части головоломки, и мы можем довольно точно представить себе казака в зените славы: беспощадного к врагам воина, норовистого, которому при этом не чужды были великодушие и щедрость, а гостеприимство казаков являлось столь же легендарным, как и их героические походы против Золотой Орды и Речи Посполитой.

Постоянные войны и стычки на границах создали, если можно так выразиться, «веселого воина». Казаки могли днями напролет пить с товарищами, гуляя масштабные застолья – они знали, что во время войны не возьмут ни капли в рот, чтобы оставаться максимально боеспособными единицами. Ежедневно глядя в глаза смерти, казак остается молчаливым в быту, грустным солдатом, строгим отцом. В то же время он мог и «разгуляться», рассказать искрометную шутку, устроить «шоу». Ведь казаки не только помнили о смерти, но и понимали: в жизни слишком много боли, чтобы тратить ее еще и на полную самоизоляцию. Будучи семейными людьми, уважая товарищей, оставаясь преданными своему народу, казаки избрали основой для своего быта 10 библейских заповедей. От этих заповедей произошли обряды и многие традиции казаков.

Традиции и обряды не были «высечены в камне», а передавались из уст в уста, превращаясь в «неписаный закон». У истоков традиций лежали уважение к старшим, почитание гостя, уважение к женщине.

Казаки и родители

Основа основ казацкой общины: мать, отец, крестный и крестная. Считалось, что дети отдают последние долги родителям на 40-й день после их смерти – на поминках.

Крестная мать была «второй мамой» для крестницы, помогая готовить девочку к жизни жены казака. Крестная учила будущую казачку рукоделию, труду, домашнему хозяйству. Крестный же становился «вторым отцом» крестнику – он готовил мальчика к казацкой службе. И здесь, как ни странно, он играл роль куда большую, чем отец мальчика – и спрос с него был куда больше.

Мать и отец оставались «иконами», без разрешения которых дети не смели даже приступить к работе. Это один из обычаев, сохраненный по сей день: патриархальная казачья семья живет именно так. Неуважение к родителям являлось чуть ли ни грехом смертным, а о свадьбе без родительского согласия молодые люди даже помыслить не могли. В годы казачества разводов практически не бывало.

Отношение к старшим

Не важно, кто перед казаком – старый нищий или старый атаман, уважение к прожитой жизни оставалось равно высоким. Понимая, что возраст берет свое, и человек уже объективно не способен выполнить ту или иную работу, казаки моложе всегда и во всем помогали старшим односельчанам. При них они становились более сдержанными, заботливее. Если старик заходил в дом или на собрание, казаки вставали, а встречая старика на улице, кланялись.

Кроме того, при старших не разрешалось сидеть, курить и говорить без разрешения. Сквернословить и перечить старшему – неслыханное преступление тех лет! Невежливо было обгонять старшего по возрасту – обязательно надо интересоваться разрешением пройти мимо. В хату вперед пропускали старших.

Стоит так же отметить, что пожилые люди являлись чуть ли ни судьями: одного их слова было достаточно, чтобы разрешить любой конфликт «молодых», будь то драка или спор.

Почитание женщины, а особенно старшей сестры, прививалось с малого возраста. До глубоких седин младший брат знает старшую сестру только как «неньку», выхаживавшую брата, когда мама была занята домашней работой.

Казаки и гости

Казаки верили: гость послан Богом. Особо желанными и почитаемыми гостями были люди, пришедшие издалека, просто незнакомые люди и нуждающиеся в крове путники. Всеобщим презрением пользовался тот, кто откажет гостю в приюте.

Гостя всегда сажали во главе стола и предлагали лучшее место для отдыха. Интересно, что минимум три дня казаки не интересовались у гостя ни именем, ни местом, откуда он прибыл – это считалось неприличным. Гости были настолько культовыми личностями, что им место уступали даже старики. Путешествуя по казацким землям, казак мог не брать еды ни для себя, ни для коня – он везде был желанным гостем, ведь у него везде есть родственники, деверя, сваты, кумовья, сослуживцы. На худой конец всегда есть просто незнакомые люди, почитающие гостя, как и сами казаки. Казаки почти никогда не останавливались в постоялых дворах.

В городе Богуслав (Херсонская область) в государственном архиве сохранилась такая запись: «Я служил два года в Богуславе, а оттуда недалеко казачьи рыбные заводы. Бывало, придешь на завод, а тебя даже не спросят, что ты за человек, а тотчас: дайте-ка поесть казаку и чаркой водки попотчует, может быть, он пришел издалека и устал, а когда поешь, еще и предложат отдохнуть, а потом только спросят: «Кто таков? Не ищешь ли работу?

Почти невероятный факт, если верить католическому священнику и историку Енджею Китовичу: в любой Сечи можно было оставить мешочек денег на улице – он останется на своем месте. Казаки не крали ни у своих, ни у гостей, а напоить своим вином прохожего было для них священным долгом.

Отношение к женщине

По поведению женщины (будь то мать, сестра или жена) оценивался сам казак в той же степени, как и сам относился к ним. Придерживаясь христианской доктрины, казаки помнили: «Да убоится жена мужа своего». При этом сохранялись вековые устои: мужчина не вмешивался в дела женщины, а женщина – в дела мужчины. Обязанности были строго разграничены, и заниматься мужчине женским делом было позором.

Женщина вне зависимости от своего статуса в семье была персоной №1 для защиты, т.к. она – будущее казацкого рода. Хоть у женщин того времени было не так много прав по сравнению с современницами (например, женщины не могли присутствовать на собраниях, их «голосом» выступали отец, старший брат, атаман или крестный отец), но они пользовались таким почтением, что права мужчин им не очень-то и были нужны. Глава семейства не так часто появлялся дома – большую часть жизни он проводил на войне, на военной службе или на границе. Конечно, его слово являлось в семье законом, но в его отсутствие главой оставалась мать, ответственная за воспитание детей. Интересно, что даже случайный прохожий мог легко «надрать уши» сорванцу, просто сделать ему замечание и отвести ребенка домой, где родители «добавят» за недостойное поведение.

Кроме того, мать и отец никогда не выясняли отношения при детях – они берегли их от несчастий всеми способами. Интересно, что казачка к мужу обращалась по имени-отчеству, а к незнакомому казаку – только «мужчина». Она не появлялась на людях без покрытой головы, не носила мужской одежды, а стрижка волос считалась позором.

К своей жене казаки обращались по имени (в пожилом возрасте – «мать» или даже по имени-отчеству). К женщине-незнакомке казаки обращались – согласно возрасту: «мамаша», «сестра», «дочка» («внучка»).

Отношения между казаками

Подходя к группе людей, казаки кланялись со словами «Здоровенькі були, козаки!», «Здорово, козаки!» и т.д., на что следовал ответ: «Слава Богу!». При встрече после долгой разлуки, при прощании, а также на главные праздники (например, на Пасху) казаки обнимались и прикладывались щеками.

Дети обращались к старшим, будто к родне: «дядя», «тетя», «тетка», «дядька». Добавляли имя, если знали. К пожилым казакам и казачкам они обращались «батько», «діду», «баба», «бабуня» с добавлением имени, если, конечно, знали его. Такой обычай и сейчас встречается повсеместно.

Заходя в дом, казаки обязательно крестились, глядя на образа святых, а мужчины обязательно при этом снимали шапку. При выходе из хаты или куреня они делали то же самое.

Просили прощения и благодарили казаки практически всегда с божьим именем на устах: «Прости Христа ради», «Храни тебя Господь», «Спаси, Христос». Без молитвы казаки не начинали и не заканчивали ни трапезы, ни полевые работы. Интересно, что казаки чувствовали потребность в помощи ближним: они обязательно сначала предложат еду и выпивку сидящему рядом, а затем только сами отведают снедь, обязательно помогут поднять упавшее, помогут что-то донести до нужного места. Казаки никогда не отказывали в подаянии, потому что грех.

Кроме того, казаки считали, что долг хуже неволи, поэтому все долги старались вернуть как можно скорее. Даже бескорыстность – долг, за который надо отплатить тем же.

Хоть сами казаки относились к выпивке положительно как к способу проведения досуга, их отношение к пьяницам было, будто те – враги рода казацкого. Умершего выпивоху брезговали хоронить со всеми – для них было отдельное кладбище, рядом с самоубийцами. Пьяницам редко ставили кресты, но всегда забивали осиновый кол в могилу.

Казаки любили приукрашать свои боевые заслуги во время застолий, но они не лгали в быту, и особенно – в делах. Страшный позор для казака быть улученным во лжи. Интересно, что во время гуляний, детям не разрешалось не только находиться за одним столом со взрослыми, но даже присутствовать в комнате в этот момент. Еще более строгим в плане застолий были старообрядческие семьи: не разрешались табак и выпивка, кроме вина.

Сегодня на свадьбах можно увидеть одну из «игр» — выкуп и кражу невесты. Этот обычай сохранился со времен казачества. Если родители не дают согласия на свадьбу дочери, жених мог ее «умикнути», т.е. украсть. Происходило это, правда, исключительно по предварительному сговору будущих молодоженов – молодой казак платил «выкуп» будущему тестю. Но если молодой человек «опорочил честь» девицы, а дело не закончилось свадьбой, конфликт мог дойти до кровопролития, к которому присоединялись даже дальние родственники. Семья – культ казака.

Быт казаков

Одежда – вторая кожа казака. Он носил только свою одежду и держал ее в чистоте. Прийти на застолье грязным – за это можно было легко стать объектом общих насмешек. Любители выпить, казаки на застольях старались не напиваться до чертиков. Примечательно, что «горілку» казаки разносили исключительно на подносах, и если к выпивке тянулся уже хорошенько «набравшийся», его попросту обносили. Такого человека могли легко отправить проспаться. Одна из застольных песен напоминала: «Пий, то розум не пропивай». Выпивать не заставляли – это дело добровольное, но хотя бы пригубить рюмку во время тоста казак обязан.

Интересно, что в обиходе были как отдельные гуляния (мужчин с мужчинами и женщин с женщинами), так и общие, и во время общих застолий мужчины садились с одной стороны стола, а женщины – с другой. Казаки знали: хмельная голова может допустить лишнее в отношении чужой жены. Скорые на расправу казаки вполне могли закончить такое застолье и потасовкой, и пустить в ход оружие.

Долгое время к свадьбам не допускались неженатые пары. Это объяснялось заботой о нравственности молодежи, так как во время свадебных застолий допускались определенные вольности. «Прилипшие» к окнам взгляды молодых людей – обычное дело во время свадеб.

Строгость казаков на людях легко объясняется их способом жизни. Казаки не были сверхлюдьми, и в боях тоже несли потери, нередко значительные. Их жены могли причитать мужьям, мол, «никогда под руку меня не возьмешь, не прижмешься ко мне, ребенка не приголубишь – как дикарь!». В душе казаки испытывали стыд за то, что выжили в сражении, где пали их товарищи. Им не хотелось своим счастьем лишний раз напоминать о горе казачкам, потерявшим своих мужей. Чтобы безутешная вдова не объясняла маленькому ребенку тяжелую правду, что отец больше не вернется, казаки никогда не брали своих детей на руки.

При всей строгости, казаки очень любили подарки и гостинцы. Откуда бы казак ни ехал, он обязательно что-то везет с собой, даже идя в гости.

Похороны

Казачьи похороны мало чем отличались от других. Разве что если умирала девственница, тело несли исключительно только такие же молодые казачки, отдавая таким образом дань уважения целомудрию и непорочности усопшей.

Тело умершего несли на кладбище на носилках. Гроб покрывался черным или красным покрывалом для мужчин и белым для женщин.

Казацкий конь

Отношение к коню у всех без исключения казаков было особенным. Конь – лучший друг и верный спутник казака. Перед отъездом на войну, женщина кланялась в ноги животному, «чтобы вернул казака домой», и только потом – родителям мужа, чтобы не переставали читать молитвы о его здоровье. Когда казак возвращался, жена также кланялась сначала коню – благодарила.

Когда хоронили казака, если его конь оставался жив, он шел первым перед похоронной процессией (даже впереди родни усопшего) позади гроба. Коня покрывали черным чепраком (подстилка под седло), а сбоку к седлу подвешивали оружие казака.

Отношения между казацкими общинами и соседями

Казак никогда не обидит своего односельчанина, не обманет его, всегда поможет, относится к нему, как к брату. Однако грабежом «на стороне» казаки не брезговали. Они старались свести к минимуму грабежи у единоверцев, но предать огню польское, татарское или турецкое поселение для них было чуть ли ни богоугодным делом. При всех своих достоинствах, казаки были нетерпимы к чужой вере, чужим обычаям, чужой крови, поэтому их нападения на соседние государства порой были не менее жестокими и ужасающими, чем татаро-монгольские набеги на Русь.

При этом казаки не просто ненавидели, но откровенно не терпели трусов, к какому бы роду они не относились. Трус-враг мог не рассчитывать на легкую смерть. Казаки были людьми дела, и часто говорили: «Від зайвих слів слабшають руки» («От лишних слова слабеют руки»).

Воспитание казака

Казаки нередко оставались холостяками. Холостяцкой жизни «способствовали» постоянные войны – люди просто не успевали обзавестись семьей. Те же, кто предпочел разврат семейной жизни, будучи улученными в этом, карались смертью.

Были и те казаки, которые принимали обет безбрачия, всецело отдавая себя военной службе. Такие люди воспитали чужих детей – будущих казаков – «всем миром». Появление первых зубов у ребенка, первые его слова, первые шаги вызывали бурю восторга у закаленных десятками, а то и сотнями боев воинов!

Рождение мальчика для казака – настоящая радость… И настоящее горе для матери. Николай Гоголь без преукрашательств описывал быт казаков в своем произведении «Тарас Бульба», и мать, упрашивающая отца оставить ребенка хотя бы на несколько дней, чтобы насмотреться на свою кровинушку, на свое счастье, боясь, что больше никогда его не увидит, не было выдумкой. Мальчик – значит воин по умолчанию. И подарки ему были соответствующие: ружья, ножи, порох, лук и стрелы. Как только у ребенка прорезался первый зуб, его несли в церковь на молебен Ивану-воину. Часто у этих малышей первыми словами были не «мама» или «папа», а «пу» и «но» — команда стрелять и приказ коню двигаться вперед. Казаки были непревзойденными стрелками. Существуют подтверждения, что лучшие могли выбить монетку из рук держащего ее на значительном расстоянии. Все из-за того, что дети с малого возраста учились стрелять во время игр со сверстниками. Ребенок в три года мог скакать по двору на коне, а в пять лет – вовсю разъезжать по степи.

Женщина

До замужества молодые девушки были полностью свободными от многих ограничений и часто играли наравне со своими будущими мужьями.

Как писалось ранее, первые казацкие объединения состояли, в том числе, из татар, исповедовавших мусульманскую веру. Поэтому до XVI века власть мужчины над женщиной была неограниченной. Но уже к концу XVII века женщины получили ряд вольностей, особенно к старости. Дошло до того, что женщина даже могла одернуть мужа, если считала, что он «говорит или позволяет себе лишнее».

Смесь разных кровей делала женщин особенно красивыми. Что отмечается по сей день – украинки считаются одними из самых красивых женщин мира. Таковыми были и казачки, что отмечено рядом писателей, в т.ч. Львом Толстым. До сих пор, с казацких времен тянется отличительная особенность хозяйки дома: опрятный вид, красивая одежда и постоянный присмотр за домашним уютом.

Душа казака

Казаки были последовательны в своей жестокости к иноверцам и инонравцам. Готовые мстить за прежние гонения и унижения, они сами являли собой пример несгибаемой воли – в жестокости к самим себе. История практически не знает примеров казаков-предателей. Попав в плен, они, не выдав тайн, умирали смертью мучеников. Ярким примером служит атаман Запорожской Сечи Дмитрий Вишневецкий. Попав в плен, султан приказал подвесить своего злейшего врага на крюке над пропастью за ребро. Он не отрекся от Христа и продолжал проклинать Магомета до тех пор, пока не испустил дух. Легенда гласит, что турки вырезали и съели его сердце, надеясь получить храбрость казацкого атамана.

Казаки верили, что нарушив обещание, они непременно поплатятся своей душой в посмертии.

Богатства казаков

Конечно, казаки не были рыцарями на белых конях. Как и всякое войско того времени, они предавались пиратству и грабежам. При любви к богатствам, они оставались неподкупными до самого заката эры казачества. История сохранила яркий пример принципиальности казаков, служащий напоминанием, что душа – дороже золота.

В 1627-1637 гг. казаки часто совершали набеги на турецкие владения, и султан ничего не мог противопоставить им. Он слал послов, суля казакам ежегодную дань, если только те откажутся от грабежей. Казаки сочли это предложение оскорблением их казачьей чести, на что ответили новыми набегами. Последняя надежда султана – дар четырех золотых кафтанов казацким воеводам. Они брезгливо отвергли дары со словами, что им не нужны султанские подарки.

Морские походы

Морские походы казаков не перестают поражать своей дерзостью и удачливостью. Их походы не прекращались ни в туманы, ни в штормы. На легких казацких кораблях помещалось от 30 до 80 человек. На этих обшитых камышом судах они умудрялись разорять даже Стамбул. И не просто разорять, а освобождать и забирать на родину пленных – своих братьев. Редкое явление на море – «игра в одни ворота» какой-то из сторон конфликта. Казаки практически всегда выходили победителями из морских сражений, пуская на дно хорошо вооруженные турецкие корабли со всей командой. Казаки громили портовые города Турции, Румынии, Грузии.

Казачья слава

Строжайшая дисциплина, принципиальность и жестокость к врагам казаков делали их «лакомым кусочком» для любого европейского государства. Сам образ жизни, полный аскетизма, лишений и горя, закалил этих людей. На службу казаков приглашали французы и немцы, однако больше всего в свою армию стремились заполучить казаков ближайшие соседи. Так, в 1574 году молдавский правитель Иоан Водэ Лютый (Витязул) просил казаков помочь справиться с турецким гнетом и обрести независимость от Османской империи. Сам гетман Иван Свирговский с войском около 1400 человек выступил на помощь братьям по вере. Иван Лютый встречал казаков пушечными залпами, а на пиру в их честь, принес старшинам серебряные блюда с горами червонцев в знак благодарности. Казаки отвергли деньги, сказав, что пришли помочь справиться с неверными – и ничего больше. Примечательно, что первая битва, произошедшая в 1575 году, закончилась сокрушительным поражением турок, хоть войско казаков было гораздо меньшим – и это при осаде крепости! После этого произошел еще ряд блестящих сражений, однако во время одной из ключевых битв (при штурме Килии, ныне Одесская область), гетман пал в битве (согласно тексту одной из народных песен, дошедшей до наших дней, — пленен и казнен в Стамбуле). Разделенное ранее самим гетманом войско не успело соединиться вовремя, а турки взорвали часть города вместе с казаками во время осады Свигорским, и, организовав контратаку, разбили практически все войско. Понеся колоссальные потери, две армии казаков все же соединились после поражения первой, вернувшись на Украину.

  В XIV-XVI в.в. в военном искусстве европейских стран началась новая эпоха – распространился порох и новое стрелковое оружие. Это был переворот, который привел к кардинальным изменениям в способах ведения военных действий и организации армии в целом. Не обошел этот процесс и украинские земли, где как раз в это время происходило формирование запорожского казачества.

Казачество стало той силой, которая надолго приостановила татарско-турецкую агрессию на земли современных Украины, Польши и России. Как известно, запорожские казаки были храбрыми и опытными воинами, о которых знали далеко за пределами Восточной Европы. Не последнюю роль в этом сыграло и оружие, которым пользовались запорожцы. 

Дошедшие до нас акты, касающиеся судебных козацких дел, показывают, что у запорожцев признавались — право первого зай­ма (jus primae occupationis), право договора между товарищами, право давности владений,— последнее, впрочем, допускалось толь­ко в ничтожных размерах, и то в городах; оно касалось не пахот­ных земель и угодий, бывших всеобщим достоянием козаков, а небольших при домах огородов и усадебных мест; признавался обычай увещания преступников отстать от худых дел и жить в добром поведении; практиковались предварительные заключения преступников в войсковую тюрьму или пушкарню и пристрастный суд или пытки; наконец, дозволялась порука всего войска и духов­ных лиц за преступников, особенно если эти преступники выказы­вали себя раньше с выгодной для войска стороны или почему-либо были нужны ему.

Те же акты и свидетельства современников дают несколько примеров гражданского и уголовного судопроизводства у запо­рожских козаков. Из преступлений гражданского судопроизводст­ва важнейшими считались дела по неправильной денежной претен­зии, неуплатному долгу, обоюдным ссорам, разного рода шкодам или потравам, дела по превышению определенной в Сичи нормы на про­дажу товаров.

Из уголовных преступлений самым большим считались: предательство, убийство козаком товарища; побои, причиненные козаком козаку в трез­вом или пьяном виде; воровство чего-либо козаком у товарища и укрывательство им краденной вещи: «особливо строги были за большое воровство, за которое, ежели только двумя достоверными свидетелями в том докажутся, казнят смертию»; связь с женщи­ной и содомский грех ввиду обычая, запрещавшего брак сичевым козакам; обида женщине, когда козак «опорочит женщину не по пристойности», потому что подобное преступление «к обесславлению всего войска запорожского простирается»; дерзость против начальства, особенно в отношении чиновных людей русского пра­вительства; насилие в самом Запорожье или в христианских селениях, когда козак отнимал у товарища лошадь, скот и имущество; дезертирство, т. е. самовольная отлучка козака под разными пред­логами в степь во время похода против неприятеля; гайдамачество, т. е. воровство лошадей, скота и имущества у мирных поселен­цев украинских, польских и татарских областей и проезжавших по запорожским степям купцов и путешественников; привод в Сичь женщины, не исключая матери, сестры или дочери; пьянство во время походов на неприятеля, всегда считавшееся у козаков уголовным преступлением и ведшее за собой строжайшее наказание.

Наказания и казни определялись у запорожских козаков раз­личные, смотря по характеру преступлений. Из наказаний практи­ковались: приковывание ланцюгами или железом к деревянному столбу, стоявшему среди площади, за воровство впредь до пред­стоявшей преступнику казни; заключение преступника, окован­ного цепями, в войсковую пушкарню; в пушкарню иногда сажали и под «честный караул» иностранцев, как например, татар, заподозрен­ных в воровстве коней и отводимых в пушкарню впредь до рассле­дования дела; привязывание к пушке на площади за оскорбле­ние начальства, за убийство человека, не принадлежавшего к запорожской общине и особенно за денежный долг: если козак будет должен козаку и не захочет или не будет в состоянии уплатить ему долг, то виновного приковывают к пушке на цепь, запиравшуюся замком, и оставляют до тех пор, пока или он сам не заплатит своего долга, или кто другой не поручится за него; приковывались к пушке иногда и не одни воры, но и убийцы, но это делалось в виде временного наказания, до наступления суда. Подобный способ наказания, но лишь за воровство, существовал у татар, из чего можно заключить о заимствовании его козаками у мусульманских соседей. Далее, практиковалось сажание на деревянную кобылу, за воровство, о чем свидетельствуют дошед­шие до нашего времени письма запорожского Коша: «Мы того человЂка приковали было х кобылице за свое злое дЂло, т. е. за злодЂйство, что многія †куренЂ вещи покралъ, а того не вЂдаем, кто ему замокъ на шеЂ разбилъ». Затем допускалось, хотя и редко, битье кнутом, чаще киями под виселицей за воровство и гайдамачество «будучи сами великие воры в разсуждении сто­ронних, они жестоко наказывают тех, кто и малейшую вещь укра­дет у своего товарища». Также допускалось, хотя редко, повреж­дение членов «изломлением одной ноги на сходке» за нанесение ран в пьяном виде ножом; «за большие вины переламливали руку и ногу»; было в употреблении разграбление имущества, за самовольное превышение таксы против установленной в Сичи нор­мы на продажу товаров, съестных и питейных продуктов; опре­делялась иногда и ссылка в Сибирь, вошедшая, впрочем, в упот­ребление только в последние времена исторического существова­ния запорожских козаков в пределах России, при императрице Екатерине II. Кроме всего этого, предания столетних стариков указывают еще на один вид судебных наказаний у запорожских козаков,— сечение розгами; но так как современные акты о том не говорят, то нужно думать, что подобного рода наказание, если только оно в самом деле было, допускалось только как единичное явление, потому что оно мало гармонировало с честью запорожского «лыцаря». Наконец, в случаях обоюдной ссоры допускалась, по преданию, и дуэль.

Казни, как и наказания, также определялись у запорожских козаков разные, смотря по роду преступлений, совершенных тем или другим лицом. Самою страшною казнью было закапывание преступника живым в землю; это делали с тем, кто убивал своего товарища: убийцу клали живого в гроб вместе с убитым и обоих закапывали землей; впрочем, если убийца был храбрый воин и добрый козак, то его освобождали от этой стращной казни и взамен того определяли штраф.

Но наиболее популярною казнью у запорожских козаков было забивание у позорного столба киями; к позорному столбу и киям приговаривались лица, совершившие воровство или скрывшие уворованные вещи, позволившие себе прелюбодеяние, содомский грех, учинившие побои, насилия, дезертирства. В 1751 году два козака, Василь Похил и Василь Таран, посланные с пакетами к очаковско­му сераскер-паше, утопили вследствие ледохода на реке Днепр, по которой они плыли в Очаков, пашпорты свои и пакеты киевского генерал-губернатора Леонтьева, за что, по возвращении в Сичь, были «жестоко наказаны киями». Позорный столб всегда стоял на сичевой площади близ сичевой колокольни; около него всегда лежала связка сухих дубовых бичей с головками, называвшихся киями и похожих на бичи, привязываемые к цепям для молотьбы хлеба. Если один козак украдет что-либо, даже очень маловажное, у другого, в самой ли Сичи или в паланке и потом будет уличен в воровстве, то его приводят на сичевую площадь, приковывают к позорному столбу и по обыкно­вению держат в течение трех дней, а иногда и больше того, на площади до тех пор, пока он не уплатит деньги за украденную вещь. Во все время стояния преступника у столба мимо него проходят товарищи, причем один из них молча смотрит на привя­занного; другие, напившись пьяными, ругают и бьют его; третьи предлагают ему деньги; четвертые, захвативши с собой горилку и калачи, поят и кормят его всем этим, и хотя бы преступнику не в охоту было ни пить, ни есть, тем не менее он должен был это делать. «Пий, скурвий сину, злодію! Як не будеш пить, то будем тебе, скурвого сина, бить!» — кричали проходившие. Но когда преступник выпьет, то пристающие к нему козаки тогда говорят:

«Тепер-же, брате, дай ми тебе трохи попобьем!».Напрасно тогда преступник будет молить о пощаде; на все просьбы его о помило­вании козаки упорно отвечают: «За то ми тебе, скурвий сину, і горілкою поїли, що тебе треба попобить!». После этого они наносили несколько ударов привязанному к столбу преступнику и уходили. За ними являлись другие; за другими третьи и т.д. В таком положении преступник оставался сутки, а иногда и пять суток кряду, по усмотрению судей. Но обыкновенно бывало так, что уже через одни сутки преступника забивали до смерти, после чего имущество его отбирали на войско. Случалось, впрочем, что некоторые из преступников не только оставались после такого наказания в живых, но даже получали от пьяных сотоварищей деньги. Иногда наказание киями заменяло собою смертную казнь; в таком случае у наказываемого отбирали скот и движимое имущество, причем одну часть скота отдавали на войско, дру­гую—паланочному старшине, третью часть и все движимое иму­щество виновного жене и детям его, если только он был женатым человеком.

Казачьи пики отличались большим разнообразием. Размеры стального боевого наконечника, длина и диаметр древка казачьих пик были произвольными, они имели только один характерный признак — не было подтока и прожилин у боевого наконечника (2-4). Подобным оружием в 1812 году вооружили также конные полки губернского ополчения (1), в других случаях они получили пики, сохранившиеся от земской милиции 1807 года (7).
Уланы с 1806 года имели на вооружении кавалерийскую пику (5 и 6), отличавшуюся от казачьей более длинным боевым наконечником (12,2 см) с трубкой и длинными прожилками. Кроме того, она имела тупой подток. Древко ее было тоньше, чем у казачьей пики, и окрашено в черный цвет. Общая длина уланской пики составляла в среднем 2,8 — 2,85 м. На пике крепился матерчатый значок — флюгер, по расцветке которого можно было определить тот или иной уланский полк, а внутри полка — батальон. Во время атаки в конном строю флюгера на опущенных «к бою» пиках пронзительно свистели и гудели в потоках встречного воздуха, оказывая на противника психическое воздействие.

Даже после упорядочения размеров казачьей пики на вооружении в различных казачьих войсках продолжали оставаться и нестандартные ее образцы. Отличия они имели прежде всего в форме и размерах боевых наконечников. Объяснялось это тем, что до 1893 г. это оружие не было предметом государственного снабжения, каждый казак оснащал пику за свой счет. После 1901 г. пика обр. 1839 г. была заменена казачьей пикой обр. 1901 г. В Кавказских казачьих войсках пики на вооружении не состояли.

Боевой наконечник казачьей пика обр. 1839 г. стальной, четырехгранный, переходит в коническую трубку, которой он насажен на древко. Древко деревянное. В лейбгвардии Казачьем полку. Черноморском и Крымско-Татарском эскадронах оно окрашивалось в красный цвет, в лейбгвардии Уральской сотне и лейбгвардии Атаманском полку — в светлосиний цвет, в других казачьих частях — по цвету мундиров, в синий или зеленый цвет. В верхней части древка имеется утолщение, на которое насажен наконечник. Подтока нет. На нижнем закругленном конце древка — кожник, ременная петля для продевания ноги всадника.

При упоминании казаков воображение нам часто рисует бравых наездников в черкесках, с шашками наголо. Бесспорно, шашка, кинжал, винтовка — часть вооружения каждого казака.

Однако одним из главных предметов казачьего боевого вооружения была пика. Не случайно говорили, что «казак с пикой в бою семерых стоит». Именно с этим оружием казаки брали Измаил. Пика — это, прежде всего, оружие конного воина. Оружие первого таранного удара, после которого она либо ломалась, либо отбрасывалась, так как в тесноте схватки удобнее использовать саблю или шашку. Но это правило было верно для всех европейских армий: для гусар, улан, но не для казаков. Владеть пикой учили казака даже раньше, чем холодным оружием, так как не все имели возможность купить хорошую саблю или шашку. Учили казачат тщательно и упорно. Легкая, а следовательно и маневренная пика идеально подходила и как колющее, и как дробящее оружие. Казак в бою работал не только наконечником, но и древком пики. Это мастерство казаки и продемонстрировали при взятии Измаила. Янычары ятаганами перебили многим из них наконечники, и казакам пришлось отбиваться древками своих пик. Критический момент настал, когда часть казаков была окружена янычарами, но тем не менее они сумели продержаться до прихода русской пехоты. Без наконечника, при хвате в две руки, этот своеобразный ударный посох, помноженный на боевой дух казаков, превратился в грозное оружие.
Наверное, самым показательным примером боевого применения пики стал подвиг георгиевского кавалера Козьмы Крючкова. Разъезд из трех казаков, которым он командовал, неожиданно наткнулся на отряд германских кавалеристов, состоящий из 27 человек. Казаки были окружены и приняли бой. Отбивались всем, чем было возможно – винтовками, шашками. В разгар боя Козьма Крючков сумел вырвать у противника пику и, умело орудуя трофеем, прорвал кольцо врага и продолжил бой. Крючков лично зарубил и заколол пикой 11 человек, сам получил 16 колотых ран. Всего казакам разъезда удалось убить или тяжело ранить 24 из 27 германских драгун, причем 19 из них были повержены именно в рукопашной схватке. В том числе погиб и командир германских кавалеристов, заколотый пикой Крючкова. Все казаки за этот подвиг получили Георгиевские кресты 4-й степени.

Первоначально установленных образцов пик в казачьих войсках не было. И они отличались широким разнообразием. Пики разнились по размерам, по весу и толщине древка и боевых наконечников. Даже в одном полку могли встречаться совершенно разные пики. Отличительной чертох казачий пик от прочих кавалерийских было отсутствие подтока (острого наконечника) и пожилин (металлической полосы) у боевого наконечника.

Лишь в 1839 году был принят первый стандарт казачьей пики.

Пика образца 1839 года.

Боевой наконечник стальной, четырехгранный, переходит в ко­ническую трубку, насаженной на деревянное древко. Пика без подтоки. На ниж­нем конце древка имеется ножник — ременная петля для продевания ноги всадника.

Общая длина около 3400 мм, длина наконечника с трубкой около 250 мм, диаметр древка 36 мм, масса 2300 г.

Окрашивались древки пик так: В Лейб-Гвардии Казачьем полку, Чер­номорском и Крымско-Татарском эскадронах — в красный цвет, в Лейб-Гвардии Уральской сотне и Лейб-Гвардии Атаманском полку — в светло-синий цвет. В других казачьих частях по цвету мунди­ров, в синий или зеленый цвет. В Кавказских казачьих войсках пики на вооружении не состояли.
Однако введение данного образца, коренным образом не изменила ситуации. Казаки продолжали вооружаться и другими пиками. Это объяснялось тем, что вплоть до 1893 года, пики не являлись предметом государственного снабжения. Каждый казак приобретал пику за свой счет.

После того, как государство взяло на себя снабжение казаков пиками, следующий образец был принят в 1901 году.

Пика образца 1901 года.

Боевой наконечник стальной, трехгранный, насажен на древко трубкой с тремя пожилинами. Древко деревянное. Подток железный, конический, тупой, с двумя кольцами для крепления ножника. Длина общая около 3100 мм, длина наконечника без пожилин 230 мм, диаметр древка 36 мм, масса около 2500 г. Древко, в гвардейских казачьих частях окрашивалось по цвету прикладного сукна. В остальных казачьих частях в черный цвет.
Эта пика простояла на вооружении не долго. Уже в 1910 году появился новый стандарт, хотя пика образца 1901 года так же продолжала состоять на вооружении казачьих частей вплоть до конца Первой Мировой войны.

Пика образца 1910 года.

Боевой наконечник стальной, трехгранный, вставлен в стальную трубку, выполняющую роль древка, и скреплен с ней заклепками. Длина общая около 3280 мм, длина наконечника около 135 мм, диаметр древка 27 мм, масса около 2660 г.
Древко представляет собой стальную полую трубку. На ее ниж­нем закругленном конце закреплен ножник ремень для продевания ноги всадника. Для предохранения руки всадника при морозах от соприкосновения с металлом на пику в средней части насажен пень­ковый рукав длиной около 630 мм, закрепленный тремя медными кольцами. Пика окрашивалась в защитный цвет.

В 1913 году пика принята на вооружение для первых кавалерийских и конных казачьих частей, за исключением Кавказских казачьих войск. Пика данного образца состояла на вооружении и Красной Армии, вплоть до ее полного снятия в 1941 году.

Непременным атрибутом запорожского казака, помимо «шаблюки» (сабли) и «ратыща» (пики), была также «люлька» (трубка). Народные «парсуны» (портреты) казаков всегда изображают их с трубкой: на коне ль в походе, или сидя с кобзой — а люлька всегда в зубах. В известной украинской народной песне «Ой, на горі женці жнуть» гетману Петру Сагайдачному даже приписывают такие слова: «Мені з жінкою не возиться, А тютюн та люлька Козаку в дорозi знадобиться…» Особенную любовь к трубке и табачному зелью сечевиков отмечают все современники и историки Запорожского Коша. Вот, например, как это описывает Яворницкий: «В свободное от походов время запорожские козаки любили, лежа на животах, побалагурить, послушать рассказы других, держа при этом в зубах коротенькие люлечки, так называемые „носогрийки“ или люльки-буруньки, и попыхивая из них дымком. Люлька для козака первое дело: запорожец принесет на Великдень пасху из церкви, поставит ее на стол, а сам скорей за трубку: „А, ну-ка, синки, берiться за люльки, нехай паска постоє, а поросяти кат не візьме“, — шутливо говорят о запорожских козаках их потомки. Люлька для запорожца — родная сестра, дорогая подруга его: он как сел на коня, зараз же запалил люльку да так верст шесть, а то и больше все смалит и смалит и изо рта ее не выпускает…» (см. Яворницкий Д.И. История запорожских козаков, К.-1990, т.1, с.237). Короткая казачья люлька-«бурулька» или, правильней, «бурунька» (от татарского слова burun — нос), что, фактически, то же самое, что и «носогрейка» — вещь непростая. Много их сохранилось по музеям и частным коллекциям запорожских древностей, что позволяет восстановить их исторический облик. Любой заядлый курильщик скажет, что букет табака значительно меняется в зависимости от того, из какой породы вырезана трубка. Украинские поселяне издавна вырезали себе люльки только из особых пород деревьев — прежде всего из вишни, а также из груши, липы и вереса. По народным поверьям, ни в коем случае нельзя было резать люльки из осины — проклятого дерева, на котором Иуда повесился. Нельзя было резать трубки из дуба — дерева, священного для всех славян. Практически не резали трубки из хвойных пород — сосны и ели, поскольку их смолистый запах напрочь заглушал аромат самого табака. Однако люлька запорожская, как видно из сохранившихся экземпляров, в старину была вовсе не цельнодеревянной — а представляла собой довольно сложную конструкцию, значительно отличающуюся от современных сувенирных образцов. «Чашка» трубки чаще всего лепилась из глины и обжигалась на огне, однако сохранилось много образцов «чашек», выточенных из вулканического туфа или других, преимущественно мягких горных пород. По внешнему ободу «чашки» нередко наносились сакральные узоры — т.н. «карбы», имевшие также место на кобзах-бандурах, тростях-насеках и посохах-костурах. И уже только в саму чашу трубки вставлялась «втулка», выточенная из дерева (вишни, липы или груши). «Чубук» изготавливался также нередко деревянным, из клена. Но чаще всего материалом для чубука служил полый внутри «очерет» (тростник), коим заросли на сотни верст днепровские плавни. Такие чубуки практически никогда не чистили — и когда в чубуке накапливались смолы, его попросту выбрасывали, меняя на новый, благо материал для него всегда был под рукой. А вот что пишут исследователи про курительные трубки из другого региона Украины: «Трубки как объект народного искусства сохраняются еще до сих пор на Гуцульщине, там они изготавливаются из мосяжной и мельхиоровой бляхи, изредка встречаются и отлитые люльки. Интересным образцом является трубка-»путиловка", которая изготавливается в селе Путили Черновецкого уезда. Место соединения крышки с трубкой иногда украшено плоским гребнем или венчиком. Венчики обычно заканчиваются головкой птицы или коника. Крышки трубки также бывают с украшением, сделанным из узенького пояска бляхи «кучерями», изготовленными очень мастерски…" (см. Воропай О. Обычаи нашего народа: Этнографический очерк (укр.). — К. — 2005г., с. 489). Помимо самой люльки, сечевики с особыми чувствами относились и к другим трубочным атрибутам — т.н. «причиндальям». К ним, прежде всего, относились кисеты-«капшуки» для хранения табака, нередко искусно вышитые матерями или нареченными казаков, а также стальные «кресала» для добывания огня, часто выкованные в форме стилизованных животных — волков, коней, птиц и змей. А некоторым «причиндальям» запорожцы, только с им присущим чувством юмора, дали весьма колоритные названия — «затычка» (чтоб забивать табак в трубку) и «протычка» (чтоб прочищать ее); они изготавливались из металла, а в старину из кости или рога, и также богато украшались орнаментом. Люльку и сопутствующие ей «причиндальи» запорожец носил чаще всего или в своем широченном поясе, используя его вместо карманов, или в накладном мешке-«гамане», крепившемся также к поясу, или прятал за отворот своей знаменитой смушковой шапки-«бирки». Помимо трубки как предмета личного обихода запорожцы знали и трубки как предмет ритуальный, использующийся для коллективных действий: «У запорожцев кроме того, что каждый козак имел у себя люльку, а то была еще „обчеська“ люлька, очень больших размеров, обсаженная монистами, дорогими камнями, разными бляхами,, иногда исписанная надписями вроде „козацька люлька — добра думка“; и с такой люльки потягивало целое общество или собрание, когда обдумывало какое-нибудь предприятие или замышляло против кого-нибудь поход…» (см. Яворницкий, там же). Упомянутые историком большие размеры «обчеськой» люльки относятся прежде всего не столько к чашке трубки, сколько к длине самого чубука — такие трубки с длинными чубуками были еще в ходу у черноморцев, где и были запечатлены уже в 19в. на фотографиях и рисунках исследователей кубанской казачьей старины. Курение трубки на Украине в среде казачества стало считаться чуть ли не символом молодечества, а «добра люлька» была поставлена в один ряд наравне с «ясной зброей» — «белым», или, как говорят ныне, холодным оружием. Знаменитый гоголевский Тарас Бульба погиб лишь потому, что не захотел, чтоб его люлька врагу досталась. Однако наряду с курением трубки использовали и нюханье табака: «Люльки, однако, не исключали и употребление нюхательных рожков: нюхари были преимущественно старые деды, которые, избегая слишком большой затраты времени около люльки, предпочитали ей рожок с табаком: „Поки її наложеш, поки її запалиш, поки її накриєш та поки її насмокчешся, єретичої душі, а то смикдьорг! Утер носа та й готов!..“ А некоторые употребляли и то, и другое: „Люлька душу услаждає, а ріжок мозок прочищає“…» (см. Яворницкий, там же). «Курии» и «нюхари» порой нередко добродушно насмехались друг над другом. Главным поводом для насмешек над «нюхарями» была неопрятность последних — на одежде часто бывали видны остатки нюхательного табака. Однако «нюхари», например, Старобельского уезда весело отвечали, что кто нюхает и не утирается — тот и не грешит вовсе: с него смеются люди и осуждают его, а тем самым берут его грех на себя. А в Белгородском уезде рассказывали легенду, что на нюханье табака благословила сама Пресвятая Богородица, с помощью нюхательного табака избавившаяся от головной боли. Наиболее полное собрание легенд и преданий о происхождении табака и курения мы находим у известного украинского этнографа конца 19в. Георгия Булашева. Согласно этим народным преданиям, украинский народ видел в курении происки бесовщины, как, например, рассказывали селяне Черниговского уезда: "…когда Бог разгневался на чертей и начал их скидывать с неба, то один черт летел-летел да и напоролся… на суховерхий дуб. Висел черт на нем до тех пор, пока начала с него труха сыпаться. Стала падать труха на землю, а из той трухи начала расти табачная рассада. Люди стали ее брать там, курить и нюхать, а потом и у себя на огородах развели" (см. Мифы Украины. По книге Георгия Булашева «Украинский народ в своих легендах, религиозных взглядах и верованиях» (укр). — К. — 2003г., с.286). В других легендах также рассказывается о «нечистом» происхождении табака — например, в Александровском уезде считали, что начало курения связано с началом распития водки и происходит от того пустынника, которого искусил на это бес; в других же местах считали, что черти заманили селянина, идущего в церковь, в лес, подарили ему трубку и научили курить. Бытовало также мнение, что табак вырос из тела той блудницы, которая сняла Предтече голову. А в легенде из Чигиринского уезда рассказывается, как черти, дабы отвлечь монаха от молитвы, стали его искушать, подпалив растущий рядом дуб. Монах молитвой застиг и обездвижил черта в самом дубе — дуб рос-рос и раздавил черта: вот из этой бесовской крови, пролившейся на землю, и вырос табак (см. Мифы Украины, с.286-291). Табак на Украине издавна назывался словом «тютюн», заимствованным напрямую из турецкого языка (tutun — табак). От турков же, видимо, казаки позаимствовали и сам обычай курить трубки, поскольку турки держали в своих руках всю средиземноморскую торговлю в 16-17вв. — сами же османы, скорей всего, очень быстро переняли привычку курить трубку непосредственно у испанцев; тем более, что само курение различных, в том числе и наркотических трав для получения «кейфа» (т.е. наслаждения), было издревле присуще мусульманским народам — и вместо гашиша в кальяне появился уже ароматизированный табак, приведший за собой и привычку курения уже собственно трубки. Однако самым интересным моментом в курении табака является процесс его ароматизации — чтобы отбить неприятный табачный запах, который, по меткому выражению украинских селян "…горло дерет". Для этого существует два основных способа — ферментация табака, употребляющаяся ныне повсеместно как основной способ, и добавление в табак смесей из ароматизированных трав, как, например, в кальяне. Незаслуженно забытый исследователь запорожской казачьей старины Анатолий Пастернак, большой знаток украинской народной медицины, в своих работах пришел к интересным выводам. Оказывается, что в процессе ферментации собранных табачных листьев тот самый махорочный, резкий привкус табака уничтожается, что приводит к улучшению вкусовых качеств табака и табачных смесей. Однако в результате этого процесса также разрушаются и полезные для здоровья вещества — а вот концентрация никотина увеличивается в десятки раз: «Сеяли табак, который произрастал в наших климатических условиях, а это, преимущественно, махорочные сорта. Применяли технологию приготовления самую простейшую — высушивали листья… А это — яблочная, лимонная, щавелевая кислоты, разные эфирные масла, которых в листьях махорки целых полтора процента. Среди них — кемпферол, кверцетин. Специалисты знают: все эти вещества не только не вредные, они полезные для организма! Например, кемпферол и кверцетин укрепляют сердечные мышцы…» (см. Пастернак А. А тютюн та люлька…/ж. «Наука и общество» (укр.), 1991г., №11, с.76 ). Из самых известных на Украине махорочных сортов «самосада» сеяли чаще всего такие как «самсон» и «дюбек». Вот в них-то, чтобы отбить махорочный смрад, и добавляли различные душистые травы, обратившись к опыту народных целителей, знахарей-травников. Пастернак среди прочих трав выделяет следующие: — материнку ( или душицу лекарственную) — в ней содержатся тимол и карвакол, успокаивающие нервную систему, а также терпены, противодействующие болезням желудка; — любисток — его «молодица» (девушка на выданье) мешала в табак, чтобы "…привязать к себе казака", а также сберечь его в пути; в нем содержатся фурокумарин, псорален, бергаптен, обладающие антисептическим и противоопухолевым действием; — мяту — ее добавляли не только в курительную смесь, но также и в смеси для нюханья табака; мята содержит вещества, положительно влияющие на тонус, бодрость, рассудительность, спокойствие, оказывающие благотворное воздействие на работу мозга; — тирлич (или горечавку желтую) — как говорили старики: "…чтоб руки-ноги не выкручивало", т.е. от ревматических болей в суставах; — падуб — предупреждающий болезни горла, ангину, воспаления десен, укрепляющий эмаль зубов (см. Пастернак, с.77, а также: Иванишин Д.С., Катина З.Ф., Рыбачук И.З., Иванов В.С., Бутенко Л.Т. Лекарственные растения Украины. — К. — 1974г., с.101, 128). Помимо вышеозначенных растений, обладающих сугубо лекарственным воздействием, в народной среде в курительные смеси добавляли также травы, имеющие сомнительное с точки зрения практической медицины значение, но имевшие большое значение для самих казаков, согласно народным верованиям, в связи с их специфической деятельностью. Считалось, например, что: — для очищения крови после ранения нужно курить терновые листья и его сушеные цветы; — для того, чтобы отогнать «черные мысли», курили с табаком сушеную полынь; — казаки-«могильники», несшие неусыпную «варту» (стражу) на степных могилах-курганах, для улучшения зрения курили высушенную тырсу, т.е. ковыль. Одной из самых интересных трав, употреблявшихся в курительных смесях, был буркун (или донник желтый), который курили старые рыбаки, находившиеся в силу своего промысла долгое время чуть не по пояс в воде. Сушеные верхушки с листьями и цветами буркуна (донника) содержат в себе в больших количествах вещество кумарин, обладающее противосудорожным воздействием. Однако то же самое вещество, кумарин, угнетает нервную систему и обладает к тому же еще и наркотическим, а точнее, галлюциногенным, эффектом (см. Губергриц А.Я., Соломченко Н.И. Лекарственные растения Донбасса. — Донецк — 1968г., с.71). Запорожские казаки, зная этот побочный эффект, курили табак с примесью буркуна после боя, если сечевик "…не мог забыть вида гибнувшего врага или умирающего побратима" (см. Пастернак, с.77). Интересное подтверждение этому находим и на страницах романа Шолохова «Тихий Дон», когда донской казак Григорий Мелехов, главный герой повествования, чтобы развеять тоску, курил: "…пригоршню смеси: сухой донник и корешки недозрелого самосада — «дюбека» (см. Шолохов М.А. Тихий Дон. — М. — 1980г., т.2, с.153). Украинские народные верования также донесли до нас предания про некую «чаклун-траву» — т.е. «колдун-траву», порошком из которой запорожцы лечат рубленые, колотые и резаные раны (см. Пастернак, с.77-78). В знахарской практике «характерников», этих запорожских чародеев, согласно народным преданиям и различным «Травникам» и «Зелейникам» 16-18вв., употреблялись и другие сказочные растения — например, «разрыв-трава», отмыкающая любые замки и оковы, «одолень-трава», помогающая одолеть любого врага, «цвет папоротника», с помощью которого ищут клады, в большом количестве оставленные сечевиками в своих запорожских угодьях. Народные легенды глухо упоминают про корень той самой «одолень-травы», однако неизвестно, каким именно образом его употребляли. А вот про «чаклун-траву» есть упоминание, что ее именно курили, "…чтобы сабля не брала" (см. Пастернак, с.77). Учитывая многие архаические элементы, сохранившиеся в запорожской среде, и дошедшие чуть ли не до наших дней со времен индоевропейских воинских союзов (например, культ волка-оборотня), можно предположить, что курение (или, точнее, воскуривание) различных трав, содержащих галлюциногенные или стимулирующие вещества, входило и в ритуальную практику сечевиков, как до этого подобное имело место у скандинавских «берсерков», а также в ритуальной практике других народов. Более того, подобная практика подготовки к битве могла иметь место у запорожцев еще и в силу постоянного взаимодействия с мусульманским миром, на протяжении столетий использовавшего психотропные вещества (например, опиум и гашиш) в качестве допинга для своих воинов, например, подобные упоминания существуют про османских янычар. Однако что это было за тайное зелье казаков — история умалчивает. Уж не здесь ли коренится одна из разгадок тайн запорожских «характерников», которых, согласно легендам, "…ни пуля, ни сабля не брала"? Как бы там ни было, но рецептура приготовления и сами пропорции из трав, добавлявшихся в курительные смеси, до наших дней практически не дожила. Единственным исключением являются сохранившиеся в народе до сих пор рецепты «злого тютюна» (четверть полыни на три четверти табака), и «мишанок», т.е. смесей в равных частях самосада сорта «самсон», мяты и любистка, или в равных частях табака и донника. А вот грешно курить или нет — на то есть следующая украинская легенда: "…Кто курит, но не плюет при этом, тот греха не делает, но кто курит и плюет, тот «пекла» (ада) не избежит — потому что земля всем нам мать: мы все из земли, землей живем и в землю снова пойдем, и того земля не примет, кто на нее плюет…